Едем в Изюм по работе, проводить социологический опрос местного населения города. Майская поездка состоящая из 7 дней влюбила в этот маленький уютный цветущий сиренью и каштаном город, и ранила ещё больше своим видом и историями местных жителей. Изюм - это город сродним Буче, Ирпеню, Мариуполю, Бахмуту. Население здесь не просто пострадало от обстрелов, город успел побывать адом в руках нечисти, пришедшей на нашу землю с оружием. Это оккупированный и деоккупированый город. Имена своих собеседников я специально изменил, не хочу чтобы читая этот текст кто то лишний раз переживал. Люди до сих пор живут в страхе. До сих пор боятся повторения. Фронт всего в 40 километрах от них. 

Два моста через реку Северский Донец были взорваны ССО Украины, при попытке рф переправиться. Тогда центральная часть города находилась под сильным огнём целый месяц. Сюда летело все что может летать. От мин, РСЗО артиллерии, до ракет и ФАБов.

- Где здесь 13(тринадцать)юм? Говорили некоторые подразделения из рф. Они то не умеют читать по украински, или делают вид что не понимают. Для них что Ізюм что 13юм - одно и то же. Стоит с автоматом, молодой, наглый, смотрит мне в глаза, и с издевкой говорит - у вас хорошее место здесь, сделаем из города полигон. Здесь и река и холмы, и лес есть. Снесем город и полигон устроим. И это он мне, женщине, которая ему в бабушки годится. 

На фото прострелянное сердце Изюма, Горсовет

- Над нами издевались как хотели. Каждые 40 минут скидывали  по 2 авиабомбы. 
Дом 5-этажку видели? 54 человека там заживо были погребены, когда прилетела бомба с самолета. Люди перешли в средний подъезд, в подвал, потому как самый тёплый был. Когда прилетела бомба, она обрушила этот подъезд. И люди остались погребены под завалами. Ещё неделю от туда доносились крики. Люди были ещё живы. Потом русские собирали всех подряд. Раскапывали руки, ноги, все вместе в братскую могилу скинули в лесу и с концами. Таких домов в Изюме два, словно близнецы они стоят друг напротив друга.

- Это пятиэтажка моего сына. У него 5 этаж. Он был на смене в тот день, он у меня работает фельдшером на скорой. Сами понимаете, когда война началась, сколько работы было. Весь подъезд сложился, ничего не осталось, труха. Сейчас у нас живёт на летней кухне. Перед войной взял два телевизора в кредит. Понятно что ничего не осталось, ни квартиры ни телевизоров. Сейчас зарплаты хватает на еду, и на мелкие расходы. Теперь приезжают коллекторы звонят постоянно, выбивают деньги, угрожают. Просидели в оккупации пол года с террористами, теперь свои терроризируют. Сын говорит, я больше так не могу. Пойду повешусь.

- Я и эвакуироваться не могла, перенесла инсульт под обстрелами в квартире. Одна. 

- Из этих кирпичей я делала себе печь. Это кирпичи другой соседки, а это кирпичи Владимир Васильевича. Его в августе не стало. Во время первых обстрелов в нашем подвале вспыхнул щиток, пожарные приехали, залили пеной все. Там невозможно было находиться, сидели в другом подъезде, в подвале, в красном уголке. Когда был прилёт рядом с домом, нас всех кинуло в одну сторону, 35 человек. Каждый  приносил что у него было: ковры, одеяла, чтобы можно было тепло здесь жить. Находились смелые ребята, которые с рюкзаком переправлялись на ту сторону реки, в магазине брали хлеб, и передавали его сюда. Ещё и деньги не брали. А сейчас в нашем районе один магазин, там хлеб на 3 гривны дороже чем на базаре. Было такое, что на карточку пенсия приходят, а снять нельзя, так находились и такие, что за снятие в банкомате брали 30%. Брали карточки, пин-коды, и ехали снимали.

- А эти сначала обстреливали, а потом удивлялись, а что тут еще люди есть? И дети? 

- Соседей хоронили прямо здесь, во дворе.

- Когда прорвала плотина, затопило единственный источник с чистой водой. Вспомнили, что когда то старики говорили про колодец. Пришлось под обстрелами его откапывать и по чуть набирать себе воду. На всех не хватило, вода быстро заканчивалась. 

На фото разрушенный пешеходный мост через реку Северский Донец который постоянно простреливался снайперами.

- Окна бы. И потом уже отопление будут делать. Воду спустили, трубы не размерзлись. Но без окон не будут включать отопление. Сказали, если хоть одна квартира будет не застеклена -то зиму будем сидеть без тепла. Зима прошлая была не холодная, только это и спасло. Эту зиму в таких условиях не переживём. Была какая то программа, французская, некоторым вставили окна, так они здесь и не живут, как выехали в начале войны так до сих пор и не вернулись, зато все знают, все получают. Во всех программах участвуют. А мы тут доживаем. Одна программа от красного креста была, 1200 гривен, для каждого жителя деоккупированых территорий. Так и эту помощь не всем выплатили. А на другую помощь не регистрируют, потому что эту ещё не все получили. 

Вот идёшь по улице с сиренью, запах стоит невероятный. Сиреневая, фиолетовая, белая, разных сортов. Представьте такой город и аромат. Представили? А теперь представьте, что поднимая выше голову вы видите сгоревшие дома. Двухэтажки, пятиэтажки. Заворачивая за угол на другую улицу до сих пор чувствуется запах гари. Казалось бы не совместимая картина, какофония запахов, и уже невозможно сказать что преобладает.

Единственный вопрос когда прогуливаешься по деоккупированому городу - зачем это все нужно? Сюда никто никого не звал, никто никого не ждал. Люди жили своей жизнью. Работали, отдыхали, погрязали в бытовых проблемах, радовались жизни, растили детей и внуков. Влюблялись и расходились. Делали ремонт у себя дома, делали ремонт в своем городе. Иногда рождались, иногда умирали. Иногда. Город как и все другие жил своей жизнью. Никто и не думал, что 27 февраля в Изюм прилетят бомбы. Никто не думал, что через весь город маршем 1 апреля проедет вражеская техника. 

- Сколько школ было - все разбиты. Как детям теперь учиться? Целое поколение будет необразованным. 

Это двор Андрея, на крыше можно увидеть двигатель от машины, который забросило сюда от прилета арты. Андрей живёт в подвале дореволюционного дома. Это хороший добротный подвал, который принимал не один десяток людей во время обстрелов.

- Я здесь и роды принимал, и помощь оказывал - говорит Андрей. Сейчас он занимается волонтеркой, одеждой, продуктами, принимает людей со всего мира, которые приехали с помощью в Изюм. 

-Опрашиваю женщину на лавочке с бутылкой слабоалкоголки. Понимаю, что это не первая бутылка за это утро. Много вопросов не задаю, знаю, что она переехала в другой разрушенный дом, но там есть стены и протекает крыша. Её собственного дома уже нет. Вопросы про здоровье, вопросы про семью, узнаю, что живёт сама.
- "Существует ли проблема заминированной территории?"
- "Да, в лес ходила по грибы, чуть не пнула ногой этот, как его, лепесток, а сосед говорит - ты чего, это же мина! Да и на кладбище не пускают. Там до сих пор заминировано.
Спустя 20 вопросов узнаю, что потеряла ребёнка во время обстрела. Потеряла и похоронила рядом в лесополосе. В тот обстрел был разрушен ее дом и  уничтожен смысл этой жизни. 

Более 1000 мирных жителей были убиты вовремя оккупации. Изюмская громада и сейчас остается самой заминированной из деоккупированных громад Украины. Каждую неделю здесь подрываются мирное население на противопехотных и противотанковых минах. 

- Когда рф зашли сюда - начали гумманитарку давать. Я сначала не хотела брать эту подачку, но есть что то нужно, не от обстрелов, так с голоду можно умереть. Это позор, в 21 веке, умереть с голоду. Кидали эту консерву как собаке. Не выдержала - кинула обратно в него - так меня чуть не застрелили, затвор передернули, хорошо люди спасли, быстро отвели от машины. 

Едем на Кремянец. Это гора, на окраине Изюма, с неё открывается вид на всю округу. Город как на ладони видно. Сюда вовремя оккупации люди ходили чтобы связаться со своими родственниками по телефону. Многие погибли от обстрелов именно здесь. 
Здесь же находится музей II Мировой войны, стоят пушки, разорванные снаряды. Огромный мемориал с воинами, которые когда то сражались плечо к плечу. Разве они могли представить, что через 77 лет сюда будут опять лететь уже русские снаряды? Что мирные люди будут прятаться в подвалах, стоять в очереди за куском хлеба, и кружкой воды. Что людей будут расстреливать на улице. Что матерей будут хоронить возле подъезда. Вот оно, лицо города настоящих эмоций.